Гость » 23 фев 2016, 16:15
Заглянул я на днях в одно давнее закрытое интернет-сообщество, куда
заглядывал последний раз очень давно, еще до русско-украинской войны.
Но с отдельными людьми, что там тусуются, я все же периодически
общался за пределами этого сообщества и знал их в основном, как эдаких
представителей «пятой колоны», недовольных Путиным, и тем, что
он учудил в Украине, в Сирии и самой России.
И когда я заглянул в это сообщество, разговорчики там были в основном
оппозиционные: возмущались тотальным воровством властей, да Платоном
с Ротенбергами. Сожалели, что у дальнобойщиков не вышло. Про двухсотые
грузы из Украины всякие факты постили. Да про то, стоит ли ходить
на протестные акции или все равно бестолку, дискутировали.
Но вот зашла речь о состоянии российской армии, о том, как там тоже все
хреново, о том, что половина самолетов не летает, и две трети танков
не ездят, и служат в основном базой запчастей для тех, что еще в строю.
И тут кто-то дает реплику, что есть и положительные моменты. Вот такая-
то разработка новейшая российская — лучше, чему у НАТО. И вот такой
штуковины у американцев нет, а у нас — есть! Так что случись конфликт,
нам будет что НАТО предоставить.
Я тихонько балдею и встреваю в диалог, спрашиваю, правильно ли я вас
понял, друзья мои? Вот вы, дескать, сейчас, когда употребили слово «нам»,
кого вы имели ввиду? Вы что, собираетесь воевать с НАТО? На стороне
Путина?
— Не на стороне Путина, а на стороне России, — отвечают мне.
— Но, друзья мои, — говорю я, — ведь война НАТО и России может быть
только в одном единственном случае: если Путин ее развяжет. Не НАТО
развяжет — Путин. И это будет война всего мира против Путина. Вы только
что говорили, что Путин — ваш враг. И вы только что соглашались, что
Путин — враг России. Значит тот, кто воюет против Путина, тот воюет
на вашей стороне и на стороне России.
— Конечно, Путин это не Россия, — единодушно отвечает мне закрытое
сообщество «пятой колонны», — но ведь НАТО же будет против нашей
российской армии воевать, будет обстреливать нашу российскую
территорию, а значит — мы должны будем защитить Россию и дать НАТО
отпор.
Впрочем, это было ожидаемо.
За много веков в России сформировалось очень причудливая и отчасти
мистическая система отношений между государством и личностью,
которая многочисленными прочными нитями пронизывает все аспекты
жизни общества. Эти же нити прошивают сызмальства сознание человека,
выросшего и воспитанного в России, они прошивают его в детском саду,
школе, семье, от них не скрыться нигде. На выходе получается субъект
с уже изначально искаженной картиной мира и здравого смысла.
В итоге, даже если на рациональном, сознательном уровне российский
человек понимает, что «страна» и «государство» — это не одно и то же, что
«родина» и «правительство» — это совсем разные вещи, то где-то там
глубоко, на подсознательном уровне эти понятия у него перемешались
и слились. Что нет-нет, да и прорывается наружу, хотя бы в виде этих
странных местоимений «нам», «наши» и т.п.
Несмотря на всю сложность и запутанность отношений личность-
государство в России, их суть крайне проста. Государство расценивает
своих граждан исключительно как «свою собственность», как «расходный
материал», которым можно и нужно жертвовать в достижении разных
государственных целей (или в личных целях тех людей, кто в данным
момент символизирует государство), а граждане должны соглашаться
с такой своей ролью, принимать ее, и тогда взамен у них будет доступ
ко всяким «возможностям». Если же они не соглашаются играть по этим
правилам — доступ к любым «возможностям» будет им намертво перекрыт.
Так было при Иване Грозном и Алексее Михайловиче, так было при
Матушке-Екатерине и Царе освободителе Александре II. Так было и при
большевиках, и при коротком проблеске ельцинской демократии.
Вот недавно по сети гулял ролик с камеры видеонаблюдения в подъезде.
Видели, наверное. Работники скорой помощи тащат волоком пациента
по лестнице сверху вниз, и он как мешок с картошкой перескакивает
со ступеньки на ступеньку. Вот вы могли бы себе представить такую
картину в гитлеровской Германии, скажем? Боюсь, что нет, потому что
отношение к человеку, как к мешку с картошкой — это черта не фашизма,
а российского менталитета.
Внешние признаки государства могут меняться, приобретая то вид
демократии, то вид диктатуры, но суть остается всегда одной и то же. Она,
эта суть, не лежит на поверхности, она всегда запрятана в глубине
подсознания людей. Любой человек, выросший в России, всегда
подсознательно готов к тому, что он, его интересы, его собственность, его
жизнь будут принесены в жертву высшим государственным интересам.
И самое удивительное, что он воспринимает это нормально. Он всосал все
это с молоком матери, это для него — естественно, он заранее готов
к этому и смирился с этим. Единственное его волнует, чтобы с ним
поступили «справедливо», чтобы не просто выбросили как использованный
подгузник, а чтобы для этого было какое-то «справедливое» обоснование.
Именно поэтому, когда государство пускает в расход кого-то рядом
стоящего, русский человек прежде всего ищет «справедливое обоснование»
случившегося, и обязательно его находит. Ведь если есть стремление,
справедливое обоснование можно найти для чего угодно.
Русского человека не волнует в принципе «справедливость» самой системы
отношений государство-личность, он в ней вырос, она среда его обитания.
Его волнует лишь справедливость каждого конкретного случая.
А потому написание писем Путину с просьбой о заступничестве
и справедливости — это нечто вроде национального вида спорта в России.
Зайдите на Change.org или Avaaz.org и посмотрите, сколько там собирается
подписей под всякого рода письмами Путину о заступничестве. Не под
важными инициативами, не под призывами обратить внимание на важные
проблемы, а под письмами Путину против конкретных случаев
«несправедливости». Найдите хоть одно письмо Обаме, Меркель, Олланду
с просьбой разобраться с задержками зарплаты «работникам
коммунальной службы Авиньона». Не найдете, их нет.
А к Путину — пруд пруди. Потому что в России любой россиянин
подсознательно понимает (даже если на сознательном уровне уверен
в другом), что даже если в государстве и существуют какие-то
формальные институты для «диалога между государством и личностью»,
то это все равно будет не диалог, а монолог со стороны государства,
и значит и апеллировать надо к источнику этого монолога.
Это тоже ведь одно из правил игры — «письма Путину».
Хочешь быть «своим» в этом обществе (а быть «чужим» в нем —
невыносимо), следуй правилам игры, что устанавливает государство.
Не «законам», а именно правилам, хотя часто правила совпадают
с законами. Демонстрируй принятие этих правил, и тогда у тебя будут
определённые возможности «дышать» в этом обществе, не будешь
их демонстрировать — кислород тебе перекроют.
Писать письма Путину с просьбой о заступничестве — это по правилам
игры. А вот добиваться замены «монолога» государства диалогом с ним —
это против правил!
И в тот момент, когда человек соглашается «играть по правилам»,
он автоматически и добровольно записывает себя в «расходный материал»
и становится собственностью государства.
Приняли закон о блогерах, и ты побежал сдаваться? Приняли закон
о регистрации «иностранных резидентов» и ты зарегистрировался? Приняли
постановление «о запрете пропаганды средств обхода блокировок
в интернете», и ты снял со своего сайта статью об анонимайзерах? Приняли
закон об иностранных агентах, и ты побежал регистрироваться, чтобы
«можно было дальше работать»? Ты — уже один из них!
Нельзя играть в игры дьявола и оставаться при этом с богом.
В 80-х мой литературный наставник, Андрей Кучаев, мудрейший человек,
обратил моё внимание на странное, как тогда казалось, обстоятельство.
Под каток сталинских репрессий попадали в первую очередь именно те, кто
стремился играть по правилам советской власти, а вот те, кто эти правила
отвергал, плевал на них с высокой колокольни (не боролся против них,
а просто — игнорировал, причем демонстративно), те почему-то уцелели
по большей части, хотя и жизнь их нельзя было назвать безоблачной.
Не без исключений, конечно, но в целом — было именно так.
Мы с ним сидели, перебирали имена и фамилии, и я с удивлением
убеждался, что он — прав. Булгаков, Ахматова, Зощенко — их жизнь нельзя
было назвать счастливой и гладкой, — но для арестов и лагерей они
оказались неприкасаемыми. Физиолог Павлов открыто презирал советскую
власть. Знаю... вы скажете, что они побоялись трогать ученого с мировым
именем. Но Вавилова же они не побоялись тронуть...
Недавно прошла годовщина смерти Мейерхольда. Я прочем много статей
о великом театральном деятеле, несправедливо ставшем жертвой
репрессий. А я вот так не считаю. Буквально накануне ареста Мейерхольд
предлагал расстреливать «врагов народа» на театральной сцене. Всерьез
предлагал. А до того он же подписывался под списками
«неблагонадежных» театральных деятелей.
Мейерхольд не был злодеем. Он просто был частью системы, которую
добровольно принял, частью которой добровольно стал и по правилам
которой сознательно играл. И система поступила с ним в высшей степени
справедливо. Сама по себе система была несправедливой, но то, что она
сделала с Мейерхольдом, было справедливо, по тем правилам, которые
он сам же и принял.
Поэтому, когда я читаю про всяких Табаковых, Ярмольников
и Розенбаумов, выступающих с одобрямсом тех мерзостей, что творят
сейчас главари России, я не считаю их «упырями» и «подонками», как
многие мои знакомые.
Они — обычные люди, выросшие в среде российского государства
и играющие по привычным им государственным правилам. Они с молоком
матери всосали необходимость такой игры. Хочешь руководить театром?
Хочешь ездить на гастроли по стране? Хочешь сниматься в кино? Играй
по установленным правилам! Или не играй, но тогда не удивляйся, что твой
театр прикажет долго жить, а твои концерты под всякими предлогами
будут отменяться.
